Фамилия, имя.
Виктор Ашиль (в имени ударение на И, но сам предпочитает произношение с французским акцентом, сокращений не приемлит);
Спрут

Возраст, дата рождения.
32 года, 13 сентября

Фракция.
Горожане

Биография.
В детстве старший брат заперся с Ашилем на чердаке и скормил ему мадагаскарского таракана. Ну, как скормил. С улюлюканьем заставил сопротивляющегося брата раскрыть рот и засунул в него шипящего таракана. Ашиль по инерции захлопнул рот и обомлел, когда извивающаяся половина таракана упала на костлявые коленки. Спустя минут двадцать, старший братец, визжа от хватки за ухо, трындел отцу о том, что понятия не имеет, как Виктор оказался на заблёванном чердаке с одним из его тараканов. Это было началом сознательной жизни для Ашиля и концом разведения мадагаскарских тараканов для его брата.
Свою мать не помнит, родители развелись, когда мальцу едва стукнуло семь лет, этакий подарок на праздник. Ашиль лишь помнит, что мать была выше отца на голову, с короткими волосами и бутылкой в руке, когда уходила из их семьи и посёлка близ Страсбурга. После узнал, что отец долго всучивал ей Виктора, но никто не желал забирать ребёнка с букетом возможных психических заболеваний. Суд порешил оставить Виктора отцу с братом. Наверное, пофигистичный с виду оружейник с садистскими наклонностями показался лучшей альтернативой алкоголичке. А может, судья тайно ненавидел немок.
Учёбой Ашиль увлёкся сразу же, как только пошёл в школу – хвала учителей для жаждущего признания ребёнка была манной небесной. Да и это позволяло отвлечься от приставучего брата и помогало избегать отца, которого, признаться, Виктор побаивался. Как и его брат. Чем малец пользовался, решив, что лучше получит пендаль от отца, чем будет терпеть ещё пару часов унижения.
Где-то лет с десяти отец начал учить Виктора стрельбе по шести пивным банкам в ряд. У мальца потели ладони и подкашивались ноги из-за боязни стать осмеянным в очередной раз братом, который уже стрелял намного лучше его, и вперивший свой тяжёлый и полный ожиданий взгляд отца в лопатки решительно не помогал делу. Виктор попадал раз через пять, ловил подзатыльники и отборный французский мат в спину. Один раз не выдержал, психанул, попал во все шесть банок и чуть было не застрелил брата, но отец вовремя среагировал и тот отделался лишь глубокой царапиной на бедре. Виктор тут же разрыдался, осознав, что чуть не сделал, убежал и долгое время не мог взять в руки пистолет. Правда, когда взял, боялся, что таки не выдержит и нечаянно пристрелит кого-нибудь уже осознанно. Наверное, рыдал всё же от разочарования.
Отношения с девушками тоже как-то сразу не сложились. Девчонка, в принципе, сама склеила Виктора, он даже толком не понял, как оказался прижатым грудью к стене, а на ухо ему уже шептали, какой он, наверное, классный, и вот услышав последнее пацан совсем растерялся и вконец смутился. В общем, на следующий день все уже знали, что девчонка получила лёгкое сотрясение мозга, была грязно обругана и всячески унижена. Об этом не знал один Ашиль – момент начисто пропал из его памяти, и парень совсем не был уверен, что хочет что-либо вспоминать из этого кошмара. Когда к нему в школе полезли геи, поминая случай «подсознательной предрасположенностью», Виктор в панике позорно сбегал и благодарил кого-то там, что лезли уже перед окончанием школы.  Ну и что один из близко подобравшихся и, как следствие, сильно избитый, держал рот на замке и не создавал проблем. Может, это было по доброте душевной, а может пистолет и впрямь обладает волшебными свойствами.
По стопам отца Ашиль идти не хотел, но Смерть всё равно была с ним рядом, потому что он решился на профессию патологоанатома. На самом деле, устав от живых людей, ему просто хотелось работать с трупами – от них не стоило ожидать подлянок, лишь естественный процесс. Стоило признать, Виктору было по нраву возиться с ними, как с огромными, поддающимся физиологическим процессам, куклами. Потому в последствии он выберет стезю бальзамировщика.
Первое убийство совершил случайно, ну, если это только можно так назвать. В девятнадцать лет Ашиль подрабатывал могильщиком, брат работал на отца. На кого работал отец, если работал, Виктор даже знать не хотел, но знал, что в целом тот был наёмником в отставке и сейчас заправляет каким-то своими делами. Когда он припашет младшего сына наёмничать было лишь вопросом времени. Копая могилу в пол-третьего ночи, дабы утром она уже была готова для погребальной церемонии, Виктор заметил небольшую потасовку где-то через три-четыре могилы от места работы. Подоспев с лопатой наперевес, он с удивлением обнаружил, что в потасовке участвовал его брат, подозрительно проигрывал, и, не сопоставив два и два, Виктор замахнулся лопатой и вдарил противнику брата по шее. Когда он понял, что сделал и чем заляпана его одежда, было уже поздно, но истерику, впрочем, это не предотвратило. Да, он любил возиться с трупами, но делать новых… особенно по наставлению отца, а не по собственному безумному желанию, - увольте.
Ашиль ушёл из дома той же ночью, ему пришлось отказаться от мысли скорой покупки своей квартиры, все сбережения он тратил на съём чужой. Пока его не нашёл отец и не вставил мозг на место. Виктор всегда был связан с семьёй болезненными узами, это даже можно назвать своеобразным Стокгольмским синдромом. Он выучился, где хотел, но ему приходилось штопать людей, что поставляет отец в любое время суток, даже на работу. Получая от отца же наводки, он убивал. И к своему ужасу он обнаруживал, что ему это по нраву. В конце концов, кровь – не водица.
С началом войны у Виктора снесло крышу. Он  не мог объяснить, почему. Его вдруг посетила мысль, что по-любому все умрут, так почему бы не помочь парочке человек? «Трупы прекрасны, люди не страдают и не мучаются». Когда Ашиль очнулся от помутнения рассудка, он был уже в «Пределе». Отец постарался. Он не знает, что творил его сын, как и сам младший, просто, отчаявшись найти его перед отправлением, обнаружил Виктора всего в крови перед дверью их дома. При скором обследовании обнаружилось, что кровь, насквозь пропитавшая, казалось, всего сына, и уже начавшая разлагаться – чужая. Был момент, когда он колебался, брать или не брать Виктора (договориться-то уже договорился, но мало ли несчастных случаев происходит в жизни?), но память выгоды прошедших лет не дала оставить всё как есть.
Виктор официально устроился в «Пределе» бальзамировщиком. Виктор понятия не имеет о том, что был серийным убийцей, но знает, что подвержен опасности из-за своей наёмнической деятельности (противники существуют у всех и всегда, даже в так называемой Утопии) и синдрома Туретта. Виктор по-прежнему ненавидит своих отца и брата.

Характер.
По жизни ощущает себя потерянным – не может собрать воедино свои ощущения и эмоции, пугается привязанности и сильных чувств. Считает, что не способен их выдержать, сравнивает свою сущность с рядом стаканов – когда они «наполняются» благодаря различным раздражителям и их «надо освободить, выплёскивая содержимое во внешний мир», Ашиль впадает в истерику, не в силах выдержать напор сдерживаемых эмоций. Не любит, когда при этом действе рядом находятся люди – его нервирует, что кто-то способен увидеть его слабость, независимо от степени знакомства, впадает из-за этого в ярость и спокойно способен нарваться на море неприятностей или просто наделать глупостей, находясь в состоянии аффекта. Часто огребает, как правило, из-за того, что в истерике неизменно начинает переоценивать свои силы, кидаясь на всех подряд, не в состоянии сконцентрировать внимание и без того расшатанного сознания, да и неизменные рыдания, что рано или поздно, но появляются, мешают не меньше. При возвращении в нормальное состояние пугается своих деяний и, если обидел кого-то дорогого, извиняется несколько дней подряд.
Не доверяет до конца себе, но очень привязывается к людям, что как-то заинтересовали его. Причём эта привязанность способна перерасти в зацикленность, достигающую маниакальных высот, особенно если субъект всеми силами избегает Ашиля. Не умеет проявлять знаки симпатии, хотя бы потому, что не может их сразу распознать. Теряется рядом с людьми, которых уважает или к которым испытывает интерес, начинает нервно теребить пальцами край одежды (не всегда своей), заикаться или блеять, из-за чего смущается ещё больше и в итоге замыкается в себе. Как способен проявлять маниакальную привязанность, так и способен резко отрезать все пути общения, ничего не объясняя и больше никогда не попадаясь на глаза (по возможности). Иногда это объясняется потерей интереса, иногда – внезапным осознанием своей навязчивости.
Ревнив до возможного убийства мешающегося человека. Но при этом очень долгое время может позволять водить себя за нос, безмерно доверяя и ничего не подозревая. Вообще, от него можно многого добиться из-за непомерного желания показать то, как ему не безразличны, им можно крутить как угодно, он и слова не скажет против просто потому, что будет воспринимать это как должное. Ну, разве что слова «ты мне надоел, отвали» откажется воспринимать.
Обожает головоломки, логические задачи, может чисто из интереса помочь разрулить проблему различного масштаба, наобум подкидывая различные решения, которые, впрочем, не всегда используемы. Любит размышлять о строении вселенной, галактике и различных религиях, переходя с пятого на десятое и не заботясь о том, поймут его или нет, хотя очень остро реагирует на негатив по поводу его мыслей. Не терпит критику.
Ненавидит своих родных и страшится, оценивая масштаб того, что они могут с ним сделать. Например, убить, или, того хуже, выдворить. Не боясь смерти, Виктор всё же не стремится к ней, предпочитая отправлять к ней других. Да и, собственно, он боится боли, что, разумеется, будет сопутствовать. Несмотря на всю ненависть к старшим Ашилям, в сознательном состоянии никогда не пытался их убить. И прекрасно знает, что будет их защищать, даже из чувства выгоды - они предоставляют ему кусок хлеба и он не собирается его терять, не привыкший и абсолютно не приспособленный к бездомному существованию.
В работе совершенно преображается - хладнокровен, рационален и раздражается, если что-то идёт не по плану, может впасть в панику, если срывается несколько дел подряд, но такого пока ещё не было. Вызывает необъяснимое чувство страха у большинства окружающих, сам того не замечая и искренне недоумевая, почему от него отворачивают глаза, когда он вперится в них немигающим взглядом, и непременно спрашивает об этом. Да, в ведении разговоров полный профан, хотя ему ничего не стоит их начать, при этом не понимает, с чего с ним отказываются говорить, начинает выяснять, нервируя и себя, и других, и практически всегда подобные разговоры скатываются до абсурда и нередко доводят до драки.
Уважает власть, хотя зачастую не уважает тех, у кого она в руках. Просто ценит то, что она может сотворить с людьми. Недолюбливает японцев, корейцев, китайцев и иже с ними, называя «узкоглазыми», абсолютно их не различая и даже не пытаясь - отец невольно внушил, что это бесполезно. Возможно, именно из-за мыслей о прозопрагнозии не может воспринимать эти нации спокойно. Считает, что все они на одну харю, «Мото Харю» - и где-то после этого заявления разражается смехом. К слову, да, все его шутки либо до одной плоские, либо абсолютно ни черта не понятные (иногда даже ему самому). Что говорить - юмор не его конёк. Что ему абсолютно не мешает. Нелюбовь к «узкоглазым», впрочем, абсолютно также не мешает ему открыто симпатизировать этому, этому и этому, ну и, может, вон тому, «я ж их не спутал?..».

Внешность.
186 сантиметров роста никогда не казались Ашилю поводом для гордости или стыда – не карлик, не великан, и ладно. Сухая, бледно-серая, с нездоровым земляным оттенком кожа явно намекает на недостаток витаминов и солнечного света. О том же говорят слоящиеся обгрызанные ногти, под которые вечно умудряется набиться грязь. Перхоть скрывают жидкие светлые, практически платиновые в полумраке, волосы, которые до сих пор не тронула седина, к вящему удивлению самого Ашиля. Лоб высокий, впавшие глазницы создают эффект нависающих надбровных дуг. Сами брови тёмные, тонкие и лежат длинными прямыми линиями. Короткие ресницы обрамляют миндалевидные глаза с покрасневшими веками и розовыми белками, под которыми залегли тёмные круги бессонницы.  На покрытых сетью сосудов белках особо выделяется светлая радужная оболочка. Цвет её непостоянен – в зависимости от освещения, меняется от практически бесцветного до ярко-голубого, ничем не замутнённого оттенка. Из-за цвета радужки многие личности считают Ашиля если не больным на голову, то глистами. Лицо очень выразительно благодаря глазам, Ашиль не бывает скуп на эмоции, даже обычное скучающее выражение с примесью некоторой растерянности и печали не приедается. Глаза вообще очень живые и подвижные, Ашиль словно пытается охватить всё пространство в своё внимание, и потому многие могут вздрогнуть, увидев его крепко задумавшимся – взгляд приобретает снулое выражение ударенной о лёд рыбины и пробирает, особенно если учитывать, что, погружаясь в мысли, Ашиль продолжает в упор смотреть на собеседника, словно подсознательно не решаясь оставить без наблюдения его действия. Мускулатура развитая, силой не обделён – иначе не смог бы прокормиться на подработке в своё время (не в прямом смысле, разумеется, учитывая специфику), хотя иной раз там была больше важна выносливость. Прихрамывает на левую ногу, что скрывает - однажды во время похоронной процессии кто-то не удержал гроб и он упал прямёхонько на стопу зачем-то подошедшего, он уже не помнит, зачем вообще полез, Виктора, и раздробил несколько костей. В морозы сросшиеся кости неизменно ноют и мужчина сидит на сильных болеутоляющих. Горбится, имеет привычку держать руки в карманах. Практически никогда не носит галстук и не снимает перчаток. Одежда вся чиста и даже иногда выглажена, но тем не менее неопрятна – то Ашиль забудет воротник поправить, то карманы вдруг оказываются вывернуты, то пуговица решает оторваться.

Способности.
Мастерски не умеет готовить и моет полы с разводами, зато в процессе бальзамирования и макияжа трупов царь и бог. Разбирается в оружии и стрельбе, бегает на самые короткие дистанции, потому и действует так, чтобы бегать не приходилось совсем или как можно реже. Первый в мире по обнаружению тараканов в доме и убийству их подручными предметами.

Дополнительные данные.
Подозрение на синдром Аспергера (останавливает лишь факт высокого IQ) и маниакально-депрессивный психоз. Сам не признаёт этого.
Слабая форма синдрома Туретта – может не проследить за озвучиванием потока мыслей.
Боязнь проституток (кипридофобия) - поведением напоминают ту девчонку, что приставала, родственников(сингенезофобия), открытых мест и многолюдья (агорафобия), тараканов (блаттофобия), оказаться в толпе (охлофобия), снов (онейрофобия).
Иногда к нему приходят галлюцинации перед сном о том, что он проглотил вторую половину таракана и она хочет выбраться из его тела, проедая путь наружу в шее. Обычно это происходит, когда долго обнимают за шею, или галстук был туго затянут, или когда гланды воспаляются, или типа того.
Аллергик – не переносит табачный дым. Не пьёт. Склонен к наркоманству.
Не любит английский язык. Избегает общаться на нём при любой возможности. Предпочитает французский или немецкий, который, увы, знает лишь по самоучителю.
Закомплексованный девственник. Вуайерист и эксаудирист. Латентный садист.

Ключевые слова.

Связь с вами.

Отредактировано Achille (2014-05-16 07:07:57)